Человек рожден не для счастья, а для того, чтобы научиться быть счастливым самостоятельно. Будь джедаем!
Холодный автобус со множеством людей уносил ее по ночной горящей фонарями дороге. На остановке пришлось ловить его минут 20, поскольку народу было много, и людская масса никак не хотела утрамбовываться.
Мысли медленно текли в пришибленном счастьем сознании. И почему-то поток их устремился к тому самому дню...
Радостно улыбаясь, она вспомнила кажущийся далеким и невозможным день, когда было тепло, но дрожали руки и губы, а сердце билось так, словно боялось остановиться.
Она вспомнила то не дававшее покоя чувство, истощавшее каждый нерв. Вспомнила беспокойство, томительное ожидание, болезненную ревность.
Странно... но это все прошло. Прошло, уступив место другому, уверенному, сильному, нежному и большому, переполняющему все существо чувству. Не тревожному, но радостному. Согревающему.
Она так же ехала в автобусе тогда... вечность назад. И на ее губах оставалось тепло его губ, а в сердце— лихорадочное биение его сердца.
И все изменилось. И долго не верилось. И до сих пор неясно, что же делать...
Мысли медленно текли в пришибленном счастьем сознании. И почему-то поток их устремился к тому самому дню...
Радостно улыбаясь, она вспомнила кажущийся далеким и невозможным день, когда было тепло, но дрожали руки и губы, а сердце билось так, словно боялось остановиться.
Она вспомнила то не дававшее покоя чувство, истощавшее каждый нерв. Вспомнила беспокойство, томительное ожидание, болезненную ревность.
Странно... но это все прошло. Прошло, уступив место другому, уверенному, сильному, нежному и большому, переполняющему все существо чувству. Не тревожному, но радостному. Согревающему.
Она так же ехала в автобусе тогда... вечность назад. И на ее губах оставалось тепло его губ, а в сердце— лихорадочное биение его сердца.
И все изменилось. И долго не верилось. И до сих пор неясно, что же делать...